– Мелкими удобнее. Но есть риск, что кого-нибудь подстрелят…

– Кого-нибудь подстрелят в любом случае, – пообещал Стриженый.

– Понятно, но риск можно свести к минимуму, – ответил Стуколин и изложил свой план.

– А кто в кузов полезет? – уточнил Стриженый, выслушав старшего лейтенанта.

– Я полезу, – браво отвечал Стуколин. – Я предложил, я и полезу.

– Что ж, – резюмировал Стриженый, помолчав, – никто тебя за язык не тянул.

Ветки валежника, сырые от дождя, обмотали ветошью, обильно политую машинным маслом и бензином. Получившуюся «куклу» укрепили куском бечёвки. Работы велись в кузове «ЗИЛа», принадлежащего воинской части 461-13"бис". Затем «куклу» прислонили к заднему борту, поставив на попа, а в специально проделанную в ветоши дыру впихнули бутылку с бензином, в горлышко которой насовали сухой бумаги – это запал. Поджечь его и собирался старший лейтенант Стуколин, расположившийся на полу кузова таким образом, чтобы не попасть под обстрел и не пострадать при ударе. Каблуками сапог старший лейтенант упирался в скамейку по правому борту, в левой руке он держал зажигалку, которую ему отдал Стриженый, правая была свободна, но в любой момент могла выхватить пистолет ТТ, засунутый в карман куртки.

– Готов, старший? – спросил Женя, показав над задним бортом своё чумазое от грязи лицо.

– Всегда готов, – буркнул Стуколин; он немного нервничал.

Яровенко занял место в кабине, развернулся и врубил передачу заднего хода. Как и следовало ожидать, боевики на транспорте, едва завидев приближающийся грузовик, открыли по нему беглый огонь. Пацаны Стриженого не остались в долгу, но, по настоянию Стуколина, они стреляли в воздух: Алексей опасался, что какая-нибудь шальная пуля нанесёт непоправимый вред «Геркулесу», и он загорится или не сможет потом взлететь.

Старший лейтенант лежал на полу кузова и наблюдал, как пули рвут натянутый брезент над его головой. В этот момент он старался ни о чём не думать; посторонние мысли, как Алексею казалось, могли помешать ему быстро и точно привести в действие намеченный план.

Яровенко предстояло выполнить ювелирную работу. На заднем ходу он объехал грузовик, стоявший пустым у рампы, и буквально впритирку к нему – борт к борту – подал «ЗИЛ» к норвежскому транспорту. Пули продолжали свистеть. Одна из них выбила щепку из доски заднего борта, другая зацепила «куклу». Старший лейтенант продолжал оставаться безучастным и неподвижным. Но когда «ЗИЛ» остановился, Стуколин начал действовать. Он чиркнул кремнием зажигалки. Импровизированный фитиль занялся, и Алексей, приподнявшись, ухватился руками за «куклу» с очевидным намерением толкнуть её так, чтобы она перевалилась через борт и упала на рампу грузового отсека. Стрельба стихла: видимо, боевики обалдели, не понимая, что этот грузовик-камикадзе собирается сделать. Фитиль горел бойко, а Стуколин напрягал все силы, пытаясь из полулежачего положения выпихнуть вонючую «куклу» за борт. «Кукла» не поддавалась. Скорее всего, ветошь за что-то там зацепилась, и старший лейтенант сообразил, что ещё секунда-другая и будет поздно: «кукла» останется в грузовике и зачадит.

И тогда Алексей встал. Он поднялся в полный рост и, даже не глядя в сторону «Геркулеса», дёрнул «куклу» вверх, одновременно толкая её вперёд. С треском рвущейся ткани «кукла» поддалась и вывалилась за борт. Разлетелись осколки бутылки с бензином. Почти сразу пошёл дым. Старший лейтенант отпрянул вглубь кузова, но уйти с линии огня не успел. Пятимиллиметровая пуля, выпущенная из винтовки «Имбел» MD2 (производство Бразилии), пробила ему грудь.

Стуколина швырнуло на пол грузовика, и на секунду от сильной боли он потерял сознание. Когда старший лейтенант очнулся, грузовик уже нёсся по бетону, подскакивая на стыках, Алексея бросало от борта к борту; ему казалось, что он вдруг попал в недра адской машины – то ли центрифуги, то ли бетономешалки. Перед глазами всё плыло, дышать было больно и трудно. Он решил, что умирает и это первый круг ада. Но потом тряска прекратилась, и рядом появился кто-то другой, и Стуколин понял, что ничего ещё не кончилось, что люди, стрелявшие в него, пришли завершить начатое и что их нужно встретить достойно.

Старший лейтенант потянулся за пистолетом. «Хоть одного, да с собой заберу», – мелькнуло в затуманенном сознании. Он нащупал рукоятку, но вытащить пистолет из кармана не хватило сил.

– Убили, сволочи! – протяжно закричал Женя Яровенко. – Старшего убили!

(Мурманск, сентябрь 1998 года)

В бокс они вошли по очереди. Впереди с улыбкой до ушей и с цветочками в выставленной руке шёл Лукашевич. За ним с некоторой заминкой переступил через порог Громов, этот нёс пакет с фруктами. Оба были в белых халатах, накинутых поверх «парадок».

– Привет! – громко и радостно сказал Лукашевич.

Стуколин, бледный и обмотанный бинтами, возлежал на кровати и слабо улыбался. При появлении друзей он попытался приподняться на локте и сделать приветственный жест.

– Лежи, лежи, – испугался за него Лукашевич. – Швы разойдутся.

– Если бы могли, уже разошлись бы, – отвечал Стуколин.

Офицеры присели на табуретки, разглядывая друга.

– Вот тебе цветочки, – сообщил Лукашевич, протягивая цветы. – Вот тебе фрукты. Питайся.

– Чем питаться? – с иронией переспросил Стуколин. – Фруктами или цветочками?

– Молодец, Лёха, – вставил слово Громов. – Вижу, что выздоравливаешь.

– Как вы там, ребята? – поинтересовался старший лейтенант. – Кто сейчас на дежурстве?

– Беленков сейчас на дежурстве, – сообщил Громов. – А мы – как обычно.

– Мы-то что… – сказал Лукашевич. – У нас всё по-старому. Служба идёт, границы на замке, «Геркулесы» больше не роятся.

– Что?! Совсем прекратили полёты?!

– Как отрезало. Наверное, перекинули трассу на другой воздушный коридор, летают над Европой.

– А чем всё закончилось тогда?

– Ты что, ничего об этом не знаешь? – удивились Громов и Лукашевич в унисон. – Тебе никто не рассказывал?

– Здесь же одни врачи и медсёстры, – объяснил Стуколин. – Не могу же я у них спрашивать, чем кончилась заварушка у транспорта.

– Логично, – заметил Громов. – А Женя перед нами отчитался. Рассказывал, что был вне себя, когда увидел, что тебя подстрелили. Хотел даже на грузовике в «Геркулес» по рампе въехать, но этот твой деятель ему не дал.

– Никакой он не мой деятель, – пробурчал Алексей, вспомнив Стриженого. – Он свой собственный деятель.

– Ну-ну, – сказал Громов. – В общем, Жене въехать в «Геркулес» не дали, но этого и не потребовалось. Дым от твоей самодельной шашки быстро заполнил грузовой отсек транспорта, и скоро боевики побежали, подняв лапки. В общем, второй груз мы тоже взяли.

– Отлично! – Стуколин был явно доволен тем, что его решительные действия привели к такому результату.